Притча о богаче и Лазаре

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Я хочу обратить ваше внимание на два момента в сегодняшнем евангельском чтении. Во-первых, на заключительные слова Спасителя: если мы не сумели послушать Моисея и пророков, то есть того множества свидетелей, которые от начала времен нам говорили о Боге и о Его правде, то и Воскресший не убедит нас ни в чем... Тем, кто тогда его слушал, это слово казалось таким непонятным, – но разве теперь эти слова не ясны для нас? Воскрес Христос, явился в славе Своего Божества и во всей красоте и величии Своего человечества – и все равно мы, христиане, слышим Его слова, дивимся Его учению, поклоняемся Ему, и так далеки остаемся от того, чему Он нас учил. Разве кто-то может в нас узнать учеников Христовых так, как можно было их узнать в лице ранних Его учеников и апостолов? Тогда печатью апостольства, печатью христианства была непостижимая для земли любовь христиан одного к другому и любовь их крестная, жертвенная ко всему миру; они были готовы свою жизнь отдать для того, чтобы другой человек, им чужой, порой их ненавидящий, мог поверить в благовестие Христово и ожить новой жизнью. Как далеко от этого то, что люди могут видеть в нас!

И это приводит меня ко второму, что я хотел сказать. Кто-то из древних сказал: Нет более страшного места отлучения, чем то место, где будут неверные христиане... Когда мы читаем эту притчу, мы всегда думаем о Лазаре и о богаче, думаем о других: но что если эта притча обращена к нам? Разве мы не похожи на этого богатого человека? Какое несметное богатство у нас есть духовного ведения! Мы знаем Бога; мы познали Христа: нам открылось Его учение; нам даны Его таинства: в нас обитает Его благодать, веет в Церкви Святой Дух – а мы все равно остаемся самодостаточны, замкнуты и стараемся жить привольно, обеспеченно этим богатством, которое Господь нам дает. Рядом с нами тысячи и тысячи людей изголодались, готовы бы покормиться крупицами, которые падают постоянно с нашего стола, – но мы им не даем: Православие принадлежит нам, вера принадлежит нам, все принадлежит нам!.. А другие люди у нашего порога, под лестницей нашей, у нашей двери голодают, умирают с голода, и не получают порой ни одного из тех животворящих слов, которым они могли бы ожить...

Мы знаем слишком много, мы слишком богаты; древние святые „невежды”, не имевшие доступа к тому множеству книг, которые мы можем читать, иногда слышали одно евангельское слово и на нем строили святость целой жизни. А мы читаем, читаем, слушаем, молимся – и святость не вырастает среди нас, потому что мы скупы, как тот богач, который хотел все себе сохранить, которому не жалко было другого человека.

И вот Евангелие говорит нам, что умер бедный – может быть, просто изголодавшись у двери богатого, – и ангелы унесли его в лоно авраамово, в рай Божий. Умер и богатый – но ни один из ангелов не подошел к нему: схоронили его подобные ему жадные и богатые, схоронили его в сердце земли; умер он, и оказался перед лицом суда. И не потому, что он был богат, а Лазарь беден, не потому просто, что ему досталось в жизни светлое, а тому только горькое: потому что все светлое, что у него было, он жадно сохранил и ничем не поделился: теперь и бедняк – такой теперь богатый в вечности – не может поделиться с ним ничем...

Подумаем о нашем Православии, подумаем о богатстве нашем, подумаем о том голоде, который вокруг, среди инославных, среди неверующих, среди безбожных, среди ищущих и не ищущих – и не останемся подобными этому богачу, чтобы и над нами не произнес Господь Свой суд: Я воскрес – и Мне вы не поверили!.. Но какая радость будет у Спасителя, и у ангелов Божиих, и у Отца нашего небесного, и у Матери нашей, Богородицы, и у святых, и у грешников, если мы окажемся простодушными и щедрыми, и если все наше богатство мы будем давать: давать, не стараясь ничего сохранить – потому что человек только тем богат, что он отдал по любви. И тогда и среди нас, и в наших душах откроется Царство Божие, Царство торжествующей, ликующей, все победившей любви. 

Аминь.

Апостол Фома 

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Мы сегодня совершаем память святого апостола Фомы. О нем все вспоминают как о том, который усомнился в Воскресении Христовом, когда ему было рассказано, поведано о Воскресении другими учениками. И мы редко себе задаем вопрос о том, кто же он был, какой он был человек, почему он поставил этот вопрос, как он мог усомниться. 

О6 апостоле Фоме мы читаем только два раза в Евангелии, кроме того места, где вспоминается о его избрании Спасителем на апостольство. И первое место такое значительное: когда Христос Своим ученикам говорит, что Ему надлежит вернуться в Иудею для того, чтобы воскресить Своего друга Лазаря, ученики стараются Его уговорить остаться вдали от убийственного, опасного Иерусалима. И только Фома говорит: пойдем с Ним и умрем с Ним... Еще до Воскресения Христова, когда ученики видели во Христе только наставника, Фома был готов по любви и по верности к Нему просто умереть с Ним - только умереть, не защитить Его, ни на что не надеяться, а только с Ним разделить Его судьбу.

И вот этот человек, который с такой верностью был готов разделить со Спасителем смерть, ставит вопрос другим ученикам: Возможно ли это? Они ему рассказывают, что видели воскресшего Христа, и он этому не может поверить. Почему? Не потому ли, что до Святой Пятидесятницы, до того, как Дух Святой сошел на апостолов, они оставались теми же робкими, часто непонимающими, часто колеблющимися людьми? Как Фома мог поверить, что воскрес Христос, когда единственное свидетельство о Его воскресении было в том, что эти ученики ликуют, радуются - и однако остаются теми же самыми людьми, не изменившимися, ничем не отличными от того, чем они были раньше? Чтобы принять весть о воскресении, ему нужна была другая достоверность, чем просто ликующие слова апостолов, потому что он понимал, что если воскрес Христос, то всё на свете изменилось, что последнее слово не за смертью, а за жизнью, что последняя победа не за человеком, а за Богом, что любовь покорила, а не ненависть, что мы живем теперь в новом мире, потому что действительно Бог в этот мир вошел и его преобразил в мир вечной жизни, а не только тлеющей, долгой порой, но только временной жизни… И когда Спаситель встал перед ним, Фома уверовал, потому что во Спасителе было сияние вечной жизни, потому что Он предстал перед Своими учениками уже не как тот Иисус из Назарета, Который был их учителем, а как воскресший Господь, в силе и славе Своего Воскресения - однако с руками и ногами, и боком, прободенными гвоздьми и копьем.

Воскресение Христово не снимает трагичное в жизни. Христос вошел в жизнь, чтобы понести всю ее трагедию и ее преобразить в победу, но пока есть один грешник на земле, Христово тело остается телом распятого Христа. В вечности Он нам предстанет, верно, именно таким, потому что Его распятие говорит о бесконечной любви Божией. И увидав Его, распятого Христа во славе Воскресения, Фома поклонился Ему и произнес последнее, торжествующее свидетельство, которое мы должны пронести через мир, через жизнь нашу и через жизнь мира: ГОСПОДЬ мой и БОГ мой!

Но те, кому мы скажем о Воскресении Христовом, те, кому мы объявим, что Он воскрес, что Он - Бог, что Он победил, как могут они поверить, если мы будем подобны тем апостолам, которые могли только ликовать о том, что пережили, но не могли явить ни силу, ни славу Воскресения?

И потому мы, верующие в Воскресение Христово, должны стать народом новым, обновленным, другими людьми, людьми, которые веруют в жизнь, и в жизнь вечную, в которых торжествует победа над смертью уже теперь, потому что приобщившись к смерти Христовой, мы живем - должны бы жить! - вечной жизнью воскресшего Христа, жизнью Божественной. Тогда мы не боялись бы смерти, не боялись бы страдания, не боялись бы ничего на свете, потому что этой жизни не может у нас отнять никто. И мы шли бы в жизнь тогда живыми, торжествующими и убедительными свидетелями о том, что воскрес Христос, потому что другие видели бы в нас людей вечно-живых, научившихся любить, если даже это стоит жизни временной, людей, научившихся верить в человека, подобно тому, как только Бог в человека умеет верить, на всё надеяться и всё побеждать, отдавая себя безгранично в радости, любви и победе Господних. Аминь.